Неточные совпадения
— Тетка права, — сочным голосом, громко и с интонациями деревенской девицы говорила Марина, — город —
гнилой, а люди в нем —
сухие. И скупы, лимон к чаю режут на двенадцать кусков.
— Примеч. авт.] Иные, еще обросшие листьями внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные, обломанные ветви; у других из листвы, еще довольно густой, хотя не обильной, не избыточной по-прежнему, торчали толстые,
сухие, мертвые сучья; с иных уже кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и
гнили, словно трупы, на земле.
Почва здесь — вершковый слой перегноя, а подпочва — галька, которая в жаркие дни нагревается так сильно, что
сушит корни растений, а в дождливую пору не пропускает влаги, так как лежит на глине; от этого корни
гниют.
Трупы лесных великанов, тлея внутри, долго сохраняют наружный вид; кора их обрастает мохом и даже травою; мне нередко случалось второпях вскочить на такой древесный труп и — провалиться ногами до земли сквозь его внутренность: облако
гнилой пыли, похожей на пыль
сухого дождевика, обхватывало меня на несколько секунд…
Мать старалась меня уверить, что Чурасово гораздо лучше Багрова, что там
сухой и здоровый воздух, что хотя нет
гнилого пруда, но зато множество чудесных родников, которые бьют из горы и бегут по камешкам; что в Чурасове такой сад, что его в три дня не исходишь, что в нем несколько тысяч яблонь, покрытых спелыми румяными яблоками; что какие там оранжереи, персики, груши, какое множество цветов, от которых прекрасно пахнет, и что, наконец, там есть еще много книг, которых я не читал.
В таких разговорах пролетел час: они встали и пошли на восток, углубляясь в лес более и более… вот подошли к оврагу, и Юрий заметил изломанные ветви и следы человека на
сухих и
гнилых листьях, коими усеяна была земля...
В дверях конторы я носом к носу столкнулся с доктором; он был в суконной поддевке и в смятой пуховой шляпе. Длинное лицо с массивным носом и седыми бакенбардами делало доктора заметным издали; из-под золотых очков юрким, бегающим взглядом смотрели карие добрые глаза. Из-за испорченных
гнилых зубов, как
сухой горох, торопливо и беспорядочно сыпались самые шумные фразы.
Они —
гнилые части,
сухие ветви дерева, которые отмечаются знатоком для того, чтобы садовник обрезал их, и они-то подымают вопль о том, что режут дерево, что гибнет дерево.
Черемуха, чтобы ее не глушила липа, перешла из-под липы на дорожку, за три аршина от прежнего корня. Тот корень, что я срубил, был
гнилой и
сухой, а новый был свежий. Она почуяла, видно, что ей не жить под липой, вытянулась, вцепилась сучком за землю, сделала из сучка корень, а тот корень бросила. Тогда только я понял, как выросла та первая черемуха на дороге. Она то же, верно, сделала, — но успела уже совсем отбросить старый корень, так что я не нашел его.
Ветер лист
сухой гоняет и треплет, и он то летит, то катится, то
гниет в грязи, и потом опять сохнет, и опять из темных мест поднимается.